Внешнеэкономическая деятельность и внешняя торговля

Полезное


М.П. Чубик
Экология человека

Учебное пособие. – Томск: Изд-во ТПУ, 2006. – 147 с.

Предыдущая

5. Роль демографических процессов в экологии человека

5.5. Демографическая ситуация в России

Россия была одной из первых стран в мире, в которых установилось соотношение рождаемости и смертности, делающее невозможным простое возобновление поколений. Зарождение демографического кризиса, который испытывает Россия в настоящее время, можно отнести к середине 60-х годов. Тогда наметилось стойкое увеличение общей смертности населения. Однако, на фоне практически постоянного уровня рождаемости и постепенного ее роста в период 1975–1983 гг. этот процесс не оказывал значительного влияния на воспроизводство населения.

Неблагоприятная демографическая ситуация сложилась в конце 80-х годов, когда, начиная с 1987 года, вначале наблюдалась относительная или «скрытая» депопуляция (неуклонное снижение коэффициента рождаемости и роста коэффициента смертности) при сохранении положительного естественного прироста. В 1991 г. показатель естественного прироста был близок к нулю. Момент истины – перехода от естественного прироста к естественной убыли населения – наступил в 1992 году (рис. 5.2). А так как естественный прирост населения был основным источником его общего роста, то сразу же началось и сокращение населения России.

Рис. 5.2. «Русский крест». Показатели смертности и рождаемости  в России с 1965 по 2000 гг.

Причем нынешнее сокращение населения России сильно отличается от трех предыдущих, наблюдавшихся в ХХ веке. Они были вызваны острейшими социальными потрясениями – Первой мировой и гражданской войнами, голодом и репрессиями 30-х годов, Второй мировой войной – и прекращались с окончанием каждого из этих кризисов. Сейчас убыль населения обусловлена устойчивыми изменениями в массовом демографическом поведении россиян. Поэтому рассчитывать на то, что она окажется преходящей и в недалеком будущем восстановится положительный естественный прирост населения, а вместе с тем и рост числа жителей страны, не приходится. Убыль населения России, скорее всего, примет затяжной характер. На этом сходятся все авторы демографических прогнозов для России. В частности, по «среднему» варианту самого последнего прогноза ООН, к 2050 году численность населения России сократится по сравнению с 2000 годом примерно на 17 % и составит 119 миллионов человек.

В ходе демографической модернизации ХХ века процесс вымирания поколений в России, как и везде, коренным образом изменился. К середине 1960-х годов смертность по сравнению с началом столетия резко снизилась, ожидаемая продолжительность жизни и у мужчин, и у женщин выросла более чем вдвое.

Эти достижения стали результатом развернувшегося во всех промышленно развитых странах, в том числе и в России, «эпидемиологического перехода». При этом переходе служившие главными причинами смерти болезни острого действия, имевшие по преимуществу экзогенную природу (в первую очередь инфекционные болезни), заместились хроническими болезнями преимущественно эндогенной этиологии, прежде всего болезнями сердечно-сосудистой системы либо онкологическими заболеваниями.  Именно в этот период в работах зарубежных гигиенистов появился термин «болезни цивилизации», которые рассматривали как плату за прогресс экономики, промышленную революцию и вызванные ими загрязнение окружающей среды, рост стрессовых нагрузок в результате быстрых изменений в образе жизни и характере трудовой деятельности значительных масс населения. В новых условиях именно «болезни цивилизации» выступают в качестве ведущих причин смерти, табл. 5.2.

Мировой опыт показывает, что эпидемиологический переход осуществляется в два этапа. На первом из них успехи достигаются благодаря определенной стратегии борьбы за здоровье и жизнь человека, основанной на массовых профилактических мероприятиях, которые не требуют большой активности со стороны самого населения. Именно благодаря такой стратегии добился своих успехов и СССР, вошедший к началу 1960-х годов в число трех десятков стран с наиболее низкой смертностью. Однако к середине 1960-х годов возможности этой стратегии в развитых странах оказались исчерпанными. Они подошли ко второму этапу перехода, когда понадобилось выработать новую стратегию действий, новый тип профилактики, направленной на уменьшение риска смерти от заболеваний неинфекционного происхождения, особенно сердечно-сосудистых заболеваний и рака, а также от несчастных случаев, насилия и других подобных причин, непосредственно не связанных с болезнями. Тревожные изменения в смертности в западных странах вызвали адекватную общественную реакцию – требования ужесточить охрану окружающей среды, защиту от несчастных случаев, усилить индивидуальную профилактику болезней и пропаганду здорового образа жизни. Эта стратегия требовала как более активного и сознательного отношения к своему здоровью со стороны каждого человека, так и намного больших материальных затрат на охрану и восстановление здоровья, что, в свою очередь, способствовало повышению его общественной ценности. Западным странам после не очень долгого топтания на месте удалось и выработать, и реализовать такую стратегию. В СССР же ответ на новые требования времени не был найден, модернизация процесса вымирания поколений резко замедлилась и осталась незавершенной. В результате наше отставание снова стало нарастать.

Сейчас по динамике смертности Россия весьма отличается от большинства развитых стран. Непрерывное снижение смертности, характерное для этих стран, в России приостановилось около 40 лет назад. Более того, согласно российским официальным данным, продолжительность жизни мужчин в 2001 году была на 5,4 года, а женщин – на 1,1 года ниже, чем в 1965–1966. По самому оптимистическому прогнозу экспертов ООН (пересмотр 2002 года) отставание России от Западной Европы по продолжительности жизни к концу первой половины XXI века составит более 7 лет, а уровень этих показателей будет на 4 года ниже, чем в странах ЕС в конце ХХ века.

Таблица 5.2

Причины смерти населения в Российской Федерации

в 1990–2000 гг.

Причины смерти

Число умерших, на 100 тыс. чел.

1990

2000

2001

Инфекционные и паразитарные болезни

12,1

24,8

24,3

Онкологические заболевания

194,0

204,9

203,9

Болезни системы кровообращения

618,9

844,0

865,2

Болезни органов дыхания

59,5

69,7

65,1

Болезни органов пищеварения

28,7

44,3

47,7

Травмы и отравления

134,1

214,3

225,2

Самоубийства

26,5

39,0

39,6

Убийства

14,3

28,0

29,5

Всего

1119,6

1530,4

1562,6

Неблагополучие со смертностью, которое в советское время утаивалось, сейчас достаточно хорошо осознано общественным мнением. И в России, и за рубежом ведутся интенсивные исследования причин высокой российской смертности, социальных, экономических и экологических факторов, от которых она зависит. Однако, когда речь идет о провале таких масштабов, дело не может сводиться к действию отдельных, даже очень важных факторов. Нужны какие-то системные объяснения, которые требуют критического анализа главных целей общества, его приоритетов, а, в конечном счете, их серьезного пересмотра. Пока это не сделано, и положение продолжает ухудшаться. Сейчас многие склонны искать корни сегодняшнего неблагополучия со смертностью в событиях, происходивших в России в 1990-х годах, однако не в последнюю очередь нынешняя позорно низкая продолжительность жизни российских мужчин – 58,5 года в 2002 году – находится на линии тренда, который сложился в 1963–1983 годах и который пока не удалось изменить.

Занимая очень важное место в ряду демографических проблем, перед лицом которых находится Россия, высокая смертность все же сильно отличается от всех других тем, что она, скорее, следствие действия факторов сложившихся еще в начале 60-х годов. Другие же демографические вызовы, как правило, порождены именно глубокими модернизационными изменениями последних десятилетий, они укоренены не в прошлом, а в настоящем и будущем и поэтому, в известном смысле, более опасны. Один из них – вызов низкой рождаемости.

В России в 2000 году рождаемость была минимальной за всю ее историю – 1,21 рождения на одну женщину. В условиях российской смертности это обеспечивало замещение поколений всего на 57 %. В последнее время рождаемость обнаружила тенденцию к небольшому повышению, в 2002 году коэффициент суммарной рождаемости повысился до 1,32. Но обольщаться в отношении ее будущего не следует. Колебания уровня рождаемости под влиянием конъюнктурных факторов – демографических и недемографических – возможны. Но рассчитывать на ее повышение до уровня хотя бы простого замещения поколений (примерно 2,2 рождения на женщину), ниже которого она находится у нас с середины 1960-х годов, оснований нет.

Следует ли рассматривать нашу низкую рождаемость как проявление специфического российского кризиса – недавних лет или более давнего?

Уже сам факт повсеместной распространенности низкой рождаемости в индустриальных урбанизированных обществах не позволяет говорить о специфически российском кризисе. Скорее, речь может идти об общем кризисе всей современной «постиндустриальной» западной цивилизации, причины которого нельзя устранить в одной стране. Ведь привлекательность низкой рождаемости для большинства населения оказывается глубоко укорененной в образе жизни и системе ценностей современных городских обществ. Ведь если глобализация, о которой столь много говорится сегодня, – не пустой звук, то и такую, теперь уже фактически всемирную, тенденцию, как снижение рождаемости, следует рассматривать не в рамках отдельных стран, как это обычно делается, а в более широком, глобальном контексте. В ней естественно видеть системную реакцию на общемировой демографический кризис, порожденный глобальным демографическим взрывом и ростом нагрузки на ограниченные ресурсы планеты.

Сегодня главная демографическая проблема человечества в целом – не недостаток людей, а их избыток. Поэтому с точки зрения общепланетарных интересов снижение рождаемости в глобальных масштабах ниже уровня простого воспроизводства не зло, а благо. Лишь оно способно привести не только к прекращению мирового демографического взрыва, но и к последующему постепенному, без катастроф, сокращению мирового населения до размеров, более соответствующих предельным возможностям жизнеобеспечения, которыми располагает Земля. Соответственно, снижение рождаемости в России, как и на Западе, можно рассматривать лишь как эпизод начинающегося глобального поворота от роста к сокращению численности мирового населения. Тогда в низкой «западной» рождаемости следует видеть не свидетельство упадка и кризиса западной цивилизации, как кажется многим, а напротив, доказательство ее адаптивных способностей. Открыв возможности небывалого снижения смертности во всемирных масштабах, она прокладывает теперь путь низкой рождаемости, без которой достижение низкой смертности превращается в огромную угрозу для человечества. Все это не исключает того, что низкая рождаемость и следующее за ней замедление или прекращение роста, а то и убыль населения развитых стран на фоне стремительного роста населения развивающегося мира, могут быть крайне невыгодны, даже опасны для них.

Оценивая демографическую составляющую глобального развития, можно с уверенностью сказать, что в условиях, когда главной заботой этого развития стало замедление роста мирового населения, думать, что реальным адекватным ответом на новую ситуацию в мире может стать повышение рождаемости и возврат к простому, а то и расширенному воспроизводству населения в развитых странах, в том числе и в России, было бы просто наивно. Гораздо более вероятно, что рождаемость в России останется низкой, а воспроизводство населения – суженным на долгое время, а это означает, по меньшей мере, еще один серьезный вызов, который придется принять России, – вызов демографического старения. Ведь уже в настоящее время в России удельный вес детского населения ниже, чем лиц пенсионного и трудоспособного возраста. Доля пожилых (60 лет и старше) людей в нашей стране выросла с 6,7 % в 1939 году до 11,9 %  в 1970, до 18,7 % в 2001 и продолжает расти.

Во многих странах доля пожилых превышает 20 %, в Европейском союзе в целом она составляет 21,5 %, в Японии – 23,7 %. Такое же будущее ожидает и Россию. Следовательно, через 10–20 лет число лиц трудоспособного возраста будет меньше, чем пенсионеров, что может стать причиной целого ряда социально-экономических проблем. В первую очередь обеспокоенность вызывает увеличение экономической нагрузки на трудоспособное население из-за быстрого роста числа и доли пенсионеров, хотя  называют и другие последствия, в частности старение самого трудоспособного населения, замедление обновления знаний и идей, ослабление напора поколений, геронтократия и пр.

Вызов демографического старения затрагивает, разумеется, не только экономическую сферу, на него придется отвечать всем жизненно важным подсистемам российского общества, он потребует существенной реорганизации и образования, и здравоохранения, и обороны, и многого другого. К этому тоже надо быть готовыми. Уже сейчас достаточно явно проявляется конкуренция за сокращающиеся контингенты молодежи между рекрутирующими ее ведомствами, она несомненно будет нарастать. В частности, серьезное беспокойство вызывает приближающееся резкое снижение численности призывных контингентов. Оно может привести, например, к снятию всех видов освобождений и отсрочек, связанных с получением образования и заполнением даже наиболее важных вакансий в сфере гражданской деятельности, что способно подорвать научный и экономический потенциал страны, но все равно не решит проблемы защиты ее границ. В качестве ответа на этот вызов рассматривается переход к профессиональной армии на контрактной основе, однако пока трудно сказать, насколько такой ответ окажется реальным и эффективным. И это – лишь один из примеров тех очень серьезных следствий, которые вытекают из проблемы демографического старения.

Таким образом, очевидно, что наша страна стремительно теряет свое место в мировой демографической иерархии. Еще в 1950 году Россия в ее нынешних границах занимала по численности населения четвертое место в мире после Китая, Индии и США. Сейчас она на седьмом месте (ее обогнали Индонезия, Бразилия и Пакистан), а к 2050 году сместится на 18-е место в мире, пропустив вперед себя несколько африканских стран, а также Бангладеш, Мексику, Египет, Филиппины, Вьетнам, Японию и Иран.

Но дело, конечно, не только в сравнении России с другими странами. Сокращение численности россиян неблагоприятно и по многим внутренним соображениям. Ведь даже сейчас существует очевидное несоответствие между населением России и размерами ее территории, протяженностью границ, огромностью пространств, нуждающихся в освоении, неразвитостью поселенческой сети и т.п. Россия всегда была слабо освоенной многоземельной страной с очень низкой плотностью населения, но эти ее качества стали особенно ощутимыми после распада СССР, от которого Россия унаследовала три четверти территории, но только половину населения. Если европейская часть России по плотности населения сопоставима с США (в Европейской России – 27, в США – 29 человек на 1 кв. км), то по сравнению с промышленными странами Западной Европы, не слишком населено даже ее историческое ядро. Одна пятая населения страны сосредоточена в Центральном экономическом районе, занимающем менее 3 % ее территории. Но и здесь плотность населения (свыше 62 человек на 1 кв. км) почти вдвое ниже, чем в Европейском союзе (119 человек на 1 кв. км). В азиатской же части России на 75 % территории страны проживает всего 22 % ее населения при плотности 2,5 человека на 1 кв. км. Демографический потенциал Сибири и Дальнего Востока явно недостаточен для освоения расположенных здесь природных богатств и для создания развитой, более или менее сплошной экономической и поселенческой структуры.

Общая ограниченность российского демографического потенциала сказывается на развитии российских городов. По доле городского населения (73 %) Россия находится на среднеевропейском уровне, не слишком отличается и от таких стран, как США (75 %) или Япония    (77 %). Но ее городское население «размазано» по большому числу поселений, тогда как сеть крупных городов развита слабо. Всего два российских города насчитывают свыше 2 миллионов жителей. Такая «недоразвитость» крупных городов – свидетельство недостатков регионального развития России, которое сумело породить не так много мощных региональных и межрегиональных столиц. Но здесь есть и обратная связь: отток городского населения к нескольким крупным центрам в условиях ограниченности демографических ресурсов не позволяет сложиться крупным региональным метрополиям, которые могли бы дать импульс развитию своих регионов, не благоприятствует и процветанию малых и средних городов.

Таким образом, ни по внутренним, экономическим, ни по внешним, геополитическим, соображениям убыль населения не отвечает интересам России. Чем можно ответить на этот вызов?

Первым наиболее значимым фактором, повышающим рождаемость, является политическая и экономическая стабильность. В условиях же экономической и политической стабильности определенный эффект приносит экономическое стимулирование рождаемости, социальная и общественная поддержка многодетных семей.

Еще одним способом решения демографической проблемы является приток населения извне, крупномасштабная иммиграция. В ближайшие годы только она способна хотя бы частично противодействовать сокращению численности и старению населения России, да и всех остальных промышленных и урбанизированных стран.

Необходимо учитывать и большую роль духовного неблагополучия, как фактора риска преждевременной смерти и низкой рождаемости. Так, по мнению И.А. Гундарова, преодоление депопуляции в России возможно за 3–4 года через неэкономические регуляторы, имеющие нравственно-эмоциональную природу. При этом структура оздоровительных мер должна состоять на 20 % из усилий по повышению уровня жизни и на 80 % – качества жизни. 

Наконец, важное значение придается решению экологических проблем в России. Поскольку в современном мире именно «болезни цивилизации», порожденные состоянием экологического неблагополучия, выступают в качестве ведущих причин смертности населения.

Предыдущая


Copyright © 2007-2022, Недвиговка.Ру